Иконовед. История, культура, искусство
Иконовед. Библиотека  
  История Сюжеты икон События Заметки Библиотека  
 
 

Заметки иконоведаЖенская иконаКрасный угол в офисе. Духовное и деловое рядомНамоленность иконыНамоленность в постсоветской православной культуре


Намоленность в постсоветской православной культуре

1. В историко-культурном аспекте рассмотрения намоленности икон следует учитывать временной разлом советской эпохи. Православным христианам даже в послевоенное время, когда наступила определённая «оттепель» в отношении советской власти к религии, для отстаивания своего мировоззрения требовалось мужество и осознанное следование своей вере. В то же время отсутствие возможности свободного и широкого изучения христианской литературы создавало почву для трансформации тех или иных христианских представлений и догматов в сторону идолопоклонничества и строгой ритуальности, которой подменялась собственно вера.

Развал Советского Союза и реставрация религиозных институтов, предпринятая на государственном уровне, породили в 1990-е годы причудливую «моду» на православие. В храмы хлынуло большое количество новых верующих, в которых сочеталась неясная жажда духовных устремлений и махровейшее невежество в самых простых христианских первоосновах. Это привело к размыванию канонических представлений и проникновению в христианскую среду множества обывательских, бытийных суеверий.

В то же время лёгкость, с которой иные бывшие партийцы и комсомольцы, меняли веру и жизненную позицию, породила естественное отторжение этой новой волны как частью православного сообщества, так и общественным мнением в самом широком рассмотрении. Эпидемия настороженности и недоверия к внезапно уверовавшим захлестнула практически все слои населения, в том числе и тех, кто считал себя далёкими от христианства.

На этом фоне иконы и православные предметы, которые относились к эпохе «до советских гонений», стали обретать ценность как артефакты старой веры, в которой не было лицемерия и фальши (при всей очевидной некорректности такого восприятия). Намоленность стала отражением, с одной стороны, этой возрастной значимости, с другой стороны, показателем некоего усердия в вере, множественного обращения к иконе истинных верующих, а не сиюминутных временщиков (что тоже далеко неоднозначно).

Довольно часто священники размышляют о вере и православном служении как о труде, как о душевных усилиях, борьбе. В расхожем восприятии простых верующих этот сложный труд сознания и души часто подменяется трудом обыденных молитв. И намоленность в этом ключе обрела ложное значение натруженности, икона превратилась в «переходящий флажок передовика», причём этот своеобразно трансформированный советский шаблон иногда свойственен и молодёжи, которой не хватает социального и эмоционального поощрения в обычной жизни.

Икона «Богоматерь Казанская»
Икона «Богоматерь Казанская»

2. В эффекте распространения намоленности как характеристики иконы присутствует влияние фантастической и фэнтезийной литературы, прежде всего западно-европейской и американской. Сложное взаимопроникновение культур в таком ключе мало кто изучает и анализирует, однако эффект столкновения советского читателя с западной прозой в 1990-е несомненно внёс свой вклад в расхожие представления о религии и вере, которые начали просачиваться и в православие.

Начать надо с того, что доступ к духовной литературе и теологическим выкладкам массовому читателю долгое время был закрыт, а литература рассматривалась как своего рода набор рецептов правильного поведения советского человека в различных обстоятельствах.

Множественные партийно-грамотные «шедевры» были настолько графоманско-унылыми, что естественный вкус читателя склонялся в сторону детективного и фантастического жанра. И именно эти жанры де-факто стали определяющими в понимании и представлении о тех или иных философских идеях в широких слоях общества, которое понесло свои замысловатые верования, подчас вообще далёкие от христианской доктины, в православные храмы. Парадокс исторической ситуации заключался в том, что новоявленные христиане не знали Писания, но разбирались в магических ритуалах из книг.

Среди советских фантастов тему божественности, религии и магии всерьёз и косвенно рассматривали многие авторы. Однако , для большинства писателей был характерен подход агностиков и мотив торжества разума и воли человека, который в целом согласовывался с общим трендом советской идеалогии.

В первые постсоветские годы малознакомый не то, что с западной, но и с отечественной философией, советский читатель получил представление о некоторых мистических концепциях посредством чтения переводной беллетристики. Однако массовая литература склоняла и изучала эти концепции со всех сторон без всякого вступительного растолкования, и знакомство с этими идеями получалось вывернутым наизнанку, читатель получал следствия и выводы без определений и теорем, что приводило к весьма причудливому восприятию.

Одной из широко используемых западными писателями концепций является идея о том, что рождение, существование и смерть божества является следствием веры людей. Бог существует, пока люди в него верят. И бог тем сильнее, чем сильнее вера, и чем больше верующих. Такие трактовки встречаются у Рея Бредберри, Филиппа Фармера, из современных писателей такому подходу следовал Терри Пратчетт, вариации разрабатывает Нейл Гейман, да и множество других авторов.

Очень понятная для материалистического мировоззрения количественная характеристика силы бога, пропорциональная количеству верующих, обрела стойкую популярность. Истоки этой прямолинейности можно найти в античной мифологии и множестве языческих культов, но в массовое сознание постсоветского читателя она проникла именно из переводной литературы. И на современной православной почве эти идеи взошли трактовкой намоленности как своеобразного «повышающего коэффициента» действия молитвы. Другим обывательским представлением стала намоленность как некая «накопительная система эффективности».

И то, и другое свойственно тем христианам, кто придаёт значение обрядовой стороне веры, для кого исполнение ритуалов является и самой верой. Однако при всей бытийности и спорности таких подходов, не следует категорично отрицать и порицать их. Иногда вера снисходит и становится данностью для какого-то человека, но иногда вере и религиозному мировоззрению требуется рост и развитие, которые могут начинаться и с «учёта количества молитв». И многим запутавшимся постсоветским умам требуется время для обретения понимания, а что же есть вера для них самих, и нужно ли подменять веру псевдоматематикой.

3. В популярности намоленности как определения особых свойств иконы свою роль сыграло забвение таких понятий как святость и чудотворность. В дореволюционном общественном сознании чудо и святость были повседневностью. Появлялись новые святые и святыни, храмы строились и освящались в режиме повседневных хлопот, по дорогам ходили блаженные, рассказывающие о чудесах веры. Христиане ощущали свою сопричастность большому миру веры. Многолетнее торжество атеизма привело к тому, что чудеса остались лишь в сказках, а святость стала восприниматься с оттенком отстранённости и сомнения, обретя в то же время государственную торжественность и безликость. Употребление самих слов «святость», «чудотворность» стало в конце XX века прерогативой искусствоведов и историков.

Для православных христиан, прошедших школу атеизма и отрицания чудес как таковых и пришедших в храм уже в зрелом возрасте, намоленность стала своего рода промежуточной «ступенькой» к высоким понятиям, которые казались более пафосными и непонятными. Намоленность домашней иконы упрощала возвращение религиозных чудес в повседневность, но в то же время и не замахивалась на избыточную значимость.

Следует иметь в виду, что далеко не все и сразу могли понять назначение и символизм иконы без соединения предмета с его значением, поэтому отчасти намоленность тех или иных икон связалась с популярностью сюжетов и образов, на них изображённых. Чаще всего в качестве «намоленных» выступают иконы Казанской Божией Матери и Спаса Вседержителя – самые популярные образы православной иконописи.

Представления о намоленности икон и мест поначалу жёстко критиковались в ряде книг и публикаций самого различного направления, однако термин уже вошёл в православный обиход, хотя и без однозначного понимания его смысла. Два десятилетия развития православия в постсоветских условиях несколько сгладили остроту конфликтности и крайности толкований. В последние годы термин стал более спокойно интерпретироваться и обсуждаться.

«Намоленность иконы есть отображение молитвенного и жизненного подвига людей. У чудотворного образа мы соприкасаемся не только с Божией благодатью, не только с той силой, которую источает изображенный на иконе, но и с духовным опытом молитвы и подвигов многих и многих поколений людей».
Патриарх Кирилл
Цитата из проповеди, посвященной значению икон в духовной жизни православных христиан, в праздник Сретения Владимирской иконы Божией Матери, 2009 год

Речь патриарха Кирилла стала введением термина в официальную церковную лексику. Представляется, что теперь и в богословской среде попытаются сформулировать его суть и осмыслить содержание.

Устинова Татьяна



 → Главная   → Заметки иконоведа   → Намоленность в постсоветской православной культуре  
 
 
  Икона «Апостол Петр»
Икона «Апостол Петр»
«Живопись Обонежья»

Икона «Деисус»
Икона «Деисус»
«Русский музей»

Икона «Сошествие во ад»
Икона «Сошествие во ад»
«Русский музей»

 
 
История иконописи
Сюжеты икон
События
Заметки иконоведа

Библиотека
Древнерусское искусство
Московская школа
Живопись Обонежья
Музей имени Рублёва

Купить икону
Продать икону

Секреты реставрации

Контакты
О проекте
E-mail
Карта сайта
 
 
 
+7 (906) 725-70-98 (консультации, выбор икон)

+7 (926) 842-15-79 (атрибуция, оценка)  

© Иконовед.рф. 2015-2024.   
Информационно-познавательный сайт об иконах, древнерусской живописи, истории, искусству и этнографии. Советы и рекомендации об оценке, продаже, покупке, экспертизе, атрибуции, реставрации икон

Группа Иконовед в социальной сети Facebook  Иконоведы в социальной сети Вконтакте

Рейтинг@Mail.ru
Яндекс.Метрика