Э. С. Смирнова. Живопись Обонежья

Четырнадцатый век. Культура Подвинья

В ранних двинских памятниках — «Введении во храм» начала XIV в. из Kривого, «Сошествии во ад» XIV в. из Михаило-Архангельского монастыря [ГИМ. В каталоге IV Выставки «Реставрация и консервация произведений искусства» (М., 1963, стр. 11) датирована концом ХШ в.] средник сильно напоминает более раннюю икону из с. Павлова близ Ростова [В. Н. Лазарев. Искусство Новгорода, стр. 92, 94.], «Илье» из Ракул весьма Заметны новгородские черты. Не случайно В. Н. Лаварев отнес «Введение» и «Илью» к новгородской школе. [В. Н. Лазарев. Искусство Новгорода, табл. 85-а. Введенская церковь была в Княжострове, недалеко от Кривого. Возможно, эта икона храмовая.] Но, как и в живописи Обонежья, традиции новгородского искусства подверглись в них сильной местной переработке. Двинские памятники также не составляют единой стилистической группы, но они перекликаются между собой, представляя северный вариант, северную ветвь новгородского искусства. Между этими памятниками Двинской Земли и иконами Обонежья XIV в. еще трудно провести четкую грань.

Однако в целом культура Подвинья уже в XIV в. представляла более сложное явление, чем культура Обонежья. Существует группа двинских икон, исполненных местными художниками, но связанных не с новгородской, а со среднерусской художественной традицией. В житийной иконе XIV в. из с. Уйма.[ ГТГ. В. И. Ан тонова, Н. Е. Мнева. Каталог..., т. I, № 304.] Деисусный чин из погоста Вазенцы на Онеге также имеет не новгородскую основу, а является очень примитивной и огрубленной репликой какого-то иного (ростовского?) оригинала. [Гос. Эрмитаж. Воспр. иконы «Спаса»: А. Концова. Беломорская и северодвинская экспедиции, стр. 74.]

Среднерусское культурное влияние на Двине объясняется историческими условиями развития области. Подвинье в XIV в. было ареной борьбы между «низовской» Русью и Новгородом. Ростов, а затем Москва издавна претендовали на богатства Двинской земли. О ростовском культурном влиянии документы умалчивают, но зато они рисуют яркую картину успешного соперничества Москвы с Новгородом в области искусства. Московские вклады уже в XIV в. не уступали новгородским. [Роскошная рукопись Сийского евангелия 1339 г. вложена «на Двину к святой Бог родице», т. е. либо в простую деревенскую погостскую церковь (известна. например, Введенская церковь в Княжострове), либо, как считал Г. К. Бугославский, небогатый Успенский Лявленский монастырь, построенный местными крестьянам «себе и своим детям и внучатом на постританье и на поминок». В с. Немнюга в Пинеге была послана икона Одигитрии, исполненная, как сообщала надпись на ней в Москве при Димитрии Донском в 1366 г. (А. А. Шахматов. Исследование Двинских грамот ХV века..., стр. 43 — 44; Г. Бугославский. Рукописное пергаменное евангелие апракос Антониева Сийского монастыря 1339 года.— «Архангельские епархиальные ведомости», 1902, часть неофициальная, стр. 854 — 85;
«Сборник грамот Коллегии Экономии», т. II Л., 1929, стр. 35; т. I Л., 1928, № 276; «Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии вып. II. Архангельск, 1895, стр. 261). Есть основания предполагать, что и в пределах «новгородской» групп в искусстве Подвинья существовали различные направления, одни из которых активно утверждали местные принципы, а другие были более близки к но городской живописи. Если в «Илье» из Ракул лишь отдельные элементы говорят о северном происхождении иконы, то во «Введении» из Кривого местные черты выступают с большой четкостью и как бы противопоставилены новгородским приемам. Это сказывается, в частности, в колорите, где преобладают нетипичные для Новгорода бледно-зеленый и густо-синий оттенки (позднее они часто встречаются в двинских иконах). В произведении ощущается не только индивидуальная одаренность мастера, но и определенная традиция. К началу XIV в.— времени написания «Введения» — двинские мастера уже должны были иметь известный художественный опыт. Судя по этой иконе, на Двине местное искусство формировалось быстрее и активне чем в Обонежье. В обонежских памятниках северные черты проявляются более робко.

Быть может, не случайно в Обонежье не найдено произведений ХIII и раннего XIV в., а на Двине такие памятники обнаружены. Двинская земля, несмотря на удаленность от Новгорода, была гуще населена, более развита экономически и настолько самостоятельна, что даже пыталась в XIV веке получить политическую независимость от Новгорода.

Наблюдения над живописью тех северных областей, которые входил в сферу новгородского культурного влияния, существенны не только для и тории «северных писем», но и для понимания некоторых вопросов развития искусства всей обширной новгородской школы XIV в. Можно констатировать что в XIV в. уже происходит процесс «областной» дифференциации новгородского искусства. Новгородские приемы перерабатываются на Севере в соответствии с местными художественными представлениями. Не исключено, что подобная модификация новгородских традиций могла протекать и в более близких к Новгороду центрах типа Ладоги, Русы, Порхова, Копорья.[ Н. Г. Порфиридов. Выдающийся памятник древнерусской живописи.— «Искусство», 1959, № 2, стр. 69] К сожалению, облик этих центров остается пока невыясненным. Возможно, что разнообразие манер и направлений, наблюдающееся в памятниках новгородского круга, точное происхождение которых неизвестно, объясняется принадлежностью некоторых произведений провинциальным мастерам.

Читайте далее: Живопись Обонежья в XV веке