Э. С. Смирнова. Живопись Обонежья

История изучения «северных писем»

История изучения живописи Обонежья коротка. По существу оно началось лишь в советское время, хотя интерес к живописи северных областей Руси возник еще в середине XIX в., в период зарождения науки о древнерусском искусстве. Тогда же появился и термин «северные письма». По представлению коллекционеров того времени, северные письма дробились на архангельские, устюжские, каргопольские, тихвинские, поморские, вологодские [См., например, «Каталог христианских древностей, собранных московским купцом Николаем Михайловичем Постниковым». М., 1888.].

Содержание этих понятий, весьма расплывчатых, с трудом прослеживается по немногочисленным каталогам собраний того времени и по работам тех исследователей, которые были тесно связаны со средой собирателей. Так, название «тихвинские письма», по указанию Н. П. Лихачева, не было географически точным. Сюда относили архаизирующие иконы XVII в., продолжающие новгородские традиции [Н. П. Лихачев. Краткое описание икон собрания П. М. Третьякова. М., 1905, стр. ХШ.].

Под «устюжскими» понимали строгановские иконы, выведенные из Устюга и Сольвычегодска и отличающиеся, как устанавливает Н. Е. Мнева, своеобразным, несколько беловатым оттенком вохрения. Иногда их называли «первыми строгановскими», хотя в действительности далеко не все ид них относились к самым ранним из строгановских. Расшифровать сейчас понятия вологодских, каргопольских и поморских писем не представляется возможности. Эта классификация любителей-собирателей, иконников-старообрядцев перешла в научную литературу, и, хотя содержание понятий менялось, многие термины сохранились в литературе вплоть до советского времени.

Крупнейшей вехой в развитии науки о древнерусской живописи явилась работа Д. А. Ровинского «Обозрение иконописания в России до конца XVII в.», вышедшая в 1856 г. Ровинский обобщил опыт старых коллекционеров, дополнив его свидетельствами письменных источников и наблюдениями над памятниками. Однако в отношении северной живописи он ограничился изложением взглядов собирателей.

Гораздо большее значение имели работы Н. П. Лихачева. Выдающийся и равносторонний исследователь, он вместе с тем был одним из самых крупных коллекционеров своего времени. Близко знакомый с опытом собирателей-старообрядцев, он в отличие от Ровинского не ограничился его систематизацией, но подошел к нему критически, с научных позиций. В те годы было известно еще слишком мало расчищенных памятников, чтобы можно было дать стилистическую характеристику северных икон и их отдельны локальных групп. Кроме того, Лихачев был далек от стилистического изучения древнерусской живописи. Однако он правильно указал на древние художественные традиции в северных иконах и поставил вопрос о конкретном исследовании древних памятников различных. северных областей. В частности, Лихачев с недоверием отнесся к членению северной живописи н «письма», заметив, что поздние памятники близки к московским, а древние еще требуют изучения [Н. П. Лихачев. Ук. соч., стр. ХII — ХIII.].

Высказывания Н. П. Лихачева были передовым для той поры, хотя вопрос о путях развития живописи древнего Севера занимал отнюдь не главное место в его научных исследованиях. Взгляды Н. П. Лихачева свидетельствуют о его большой научной прозорливости. Многие авторы последующей поры — второго десятилетия ХХ в.— находились на позициях гораздо более отсталых.

Конец первого десятилетия ХХ в. и предреволюционные годы имел выдающееся значение для изучения древнерусской живописи. Расчистки икон, которая стала теперь широко проводиться, дала в руки исследователей огромный материал. Появились публикации отдельных северных икон и частных собраний [А. И. Соболевский. Божия матерь Смоленская ив собрания С. П. Рябушинского.— «Русская икона», сб. 2. СПб., 1914, стр. 110 — ИЗ.].

Началось и изучение памятников, находящихся в различных северных областях. Были расчищены некоторые иконы Вологды. [М. и Г. Чириковы. Храмовая икона Владимирской церкви г. Вологды и ее pеставрация. М., 1908; и здесь же. О реставрации иконы «Спас Ярое око» из Воскресенской Рославской церкви Грязовецкого уезда, Вологодской губернии. М., 1905.]

Вызвали интерес и памятники Обонежья. Так, в 1913 г. в музей, организм ванный в Петроваводске, были вывезены некоторые иконы из Выгорецких скитов.

Возникла необходимость разобраться в огромном богатстве нового, стилистически разнообразного материала. Вопрос о художественных школах, об отдельных культурных центрах, в том числе северных, приобрел большое значение. Однако здесь царила полная неопределенность и противоречивость мнений. «Мы ощупью — кто по случайным признакам, кто по чутью так называемого „стиля" — распределяем все иконы на какие-то манеры письма, споря не только о том, к какому ив них отнести ту или иную икону, но даже сомневаясь в самом существовании этих неведомых „манер" и „школ"» [А. Анисимов. Этюды о новгородской иконописи.— «София», 1914, № 3, стр. 13.]

Читайте далее: История изучения «северных писем» 2