О. И. Подобедова.
Московская школа живописи при Иване IV

Датировка и состав хронографов Лицевого летописного свода

Для того, чтобы достаточно обоснованно поставить в связь создание Лицевого летописного свода со всем комплексом работ, выполненных после пожара 1547 г., следует остановиться на тех данных, которые позволяют уточнить датировку создания отдельных частей Свода, а также определить круг его исполнителей и редакторов.

Полемическая острота и подчас обнаженная настойчивость тенденциозных политических аналогий, которые прослеживаются на всем протяжении летописи и, как сказано выше, приобретают особенно злободневный характер при оценке событий, близких ко времени создания Свода, заставляет очень осторожно подойти к решению вопроса о вдохновителях и руководителях всей грандиозной работы по созданию Лицевой летописи. По этому поводу существует несколько точек зрения, Н. П. Лихачев, главным образом основываясь на анализе бумажных водяных знаков, относит выполнение Лицевого летописного свода ко времени между 1566 — 1585 гг. [Н. П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных знаков, ч. 1 и ч. 2. СПб., 1899, стр. CLIV — CLXXXI; 300 — 315, особенно ч. 1, стр. CLXXV.]

Эта датировка была принята А. Е. Пресняковым [А. Е, Пресняков. Московская историческая энциклопедия XVI в., стр. 824 — 876.], В. Н. Щепкиным [В. Н. Щепкин. Два лицевых сборника имп. Исторического музея, стр. 97 — 128.] и А. В. Арциховским. [А. В. Арцихов ский. Указ. соч., стр. 141 — 145.] Что касается Ликоновской с рисунками и Царственной книги, выполнение которых Н. П. Лихачев относил к 1580 г., то в последнее время появились аргументы, позволяющие сузить хронологические рамки выполнения Свода и, в частности, отнести исполнение Царственной книги к 1564—1568 гг. Если принять аргументацию, изложенную в статьях Д. Н. Альшица, то следует пересмотреть вопрос о датировке не только последних двух томов, но и всего Свода в целом. [Д. Н. Альшиц. Иван Грозный и приписки к Лицевым сводам его времени.— «Исторические Записки», № 23, 1947, стр. 251, 289; его же. Происхождение и особенности источников, повествующих о боярском мятеже 1553 г.— «Исторические записки», № 25, 1948, стр. 266; его же. Источники и характер редакционной работы Ивана Грозного над историей своего царствования.— «Труды ГПБ», т. 1 (V), Л., 1957, стр. 141 и сл.: его же. Царь Иван Грозный или дьяк Иван Висковатый? — ТОДРЛ, г. XVI, М.— Л., стр. 617 — 625. Ср. С. О. Шмидт. Когда и почему редактировались лицевые летописи времени Ивана Грозного.— «Советские архивы», 1966, № 1, стр. 31 — 36; № 2, стр. 46 — 51. ]

Само содержание и назначение Лицевой летописи позволяет ставить вопрос о разновременности Замысла и создания трех ее отдельных частей. Первые три тома, содержащие собственно хронограф, затем пять томов летописания «лет старых» (Голицынский, Лаптевский, два тома Древнего летописца и Шумиловский), как и два тома, излагающих события современные создателям Свода (Никоновская с рисунками и Царственная книга), могут быть сопоставлены с разными периодами деятельности правительства 30-х — 50-х годов. В литературе принято весь замысел Лицевой летописи относить ко времени первых побед Грозного — взятию Кааани (1552 г.) и Астрахани (1556 г.). Однако содержание хронографической части и совпадение трактовки отдельных ветхозаветных сюжетов с росписью Золотой палаты (насколько можно судить о последней по описанию Симона Ушакова) позволяет предполагать, что и эти три тома неотъемлемо входили в общий замысел работ после пожара 1547 г. Напомним, что главной побудительной причиной начала работы над лицевым хронографом, видимо, являлось венчание на царство Ивана IV, совершившееся 16 января 1547 г. Именно это событие представлялось необходимым сопоставить с событиями мировой истории, рассматривать судьбы русского государства неотъемлемо от хода мировой истории, обосновать царское достоинство ссылками на ветхозаветные примеры, утвердить исконную преемственность власти не только в пределах собственных владений, но и связать ее с прославленным родом римских кесарей и византийских императоров. Можно предположить, что вдохновителем замысла этого хронографа особой редакции был митрополит Макарий, коль скоро сама идея богоизбранности единодержавной власти, подкрепленная ссылками на Ветхий Завет и историю мировых царств, как нельзя более соответствовала деятельности Макария — одного иа основных идеологов и деятельного участника осуществления венчания на царство Ивана IV.

Пример иллюстрации Лицевого летописного свода

Вопрос о составе русских хронографов до сих пор не стал предметом изучения современных историков и литературоведов, в силу чего приходится основываться на издавна принятой классификации, требующей пересмотра и уточнения. Исходя из старой классификации (А. Попов), хронографическую часть Лицевого свода можно рассматривать как сложный сплав хронографов первой и второй редакции. В самой обработке текстов можно усмотреть традиции книжников, связанных с митрополичьим двором, где давно уже велась огромная литературная работа. Не только особенности текстов, изобилующих обобщениями религиозно-философского характера, но и стилистические особенности миниатюр первых трех томов Свода позволяют установить близость к таким произведениям макарьевской школы миниатюры, как «Житие Нифонта» или «Слово на Успение Богоматери» Иоанна Богослова. Весьма заманчиво сближать миниатюры первого тома Лицевой летописи (так называемый Музейский сборник) с ветхозаветными сюжетами в росписи Золотой палаты и в особенности ее сеней, а также с батальными ветхозаветными сценами в росписи Архангельского собора. К сожалению, о стиле тех и других судить невозможно, ибо росписи Золотой палаты известны по литературному описанию, а фрески Архангельского собора, если и соответствуют по сюжетам композиции росписям второй половины XVI в., тем не менее принадлежат кисти мастеров XVII в. И все же связи прослеживаются достаточно очевидно, пусть даже только в плане сюжетном, отчасти иконографическом, как и в плане исторических аналогий.

Представляется возможным отнести план создания Лицевой летописи, как и всю редакторскую работу по отбору источников и подготовке текста, ко времени венчания Ивана IV, само же исполнение томов, содержащих летописание «лет старых»,— ко времени завершения восстановительных работ после пожара 1547 г. Даже больше того, к этому времени, естественно, относятся и два из трех хронографических томов. Это соображение продиктовано не только анализом филиграней, но и рассмотрением самих миниатюр и уяснением организации работы над иллюстрированием Лицевой летописи.

Большинство историков русского летописания относят завершение работы над основным текстом Никоновской летописи к 1553 — 1554 гг. Только после этого, очевидно, явилась возможность установить состав иллюстрационной части. Кроме того, к началу 50-х годов не одни только победные торжества после взятия Казани и Астрахани, но и ряд событий, осложнивших политическую обстановку, вызвали к жизни и активизировали работу над средней (пятитомной) частью Свода. Правительство 50-х годов, безусловно, пыталось оправдать свою политику перед реакционным боярством, из рук которого к этому времени была исторгнута власть, а также перед более широкими народными массами, чей протест против социальных несправедливостей достиг в эту пору наибольшей остроты. Выше уже говорилось об обосновании прав Ивана IV на царский титул историческими аналогиями и ссылками на исконное наследственное право, это было необходимо еще и потому, что Иван IV добивался в ту пору утверждения акта венчания патриархом Константинопольским. Таким образом, создание «Великой летописной книги» стало уже в первой половине 50-х годов мерой неотлагательной и злободневной.

Борьба за признание царского титула охватила почти пятнадцатилетний период (1547—1561 гг.). В это время правительство 50-х годов пыталось определить политическую программу единодержавной власти прежде всего как программу собирания всех русских земель, даже тех, которые «временно подпали» под власть соседствующих государств. Забота о международном престиже Руси, как одной из крупнейших держав, заставила обратиться к летописанию, и Лицевому летописанию в первую очередь, которое давало аргументы для религиозно-философского осмысления власти единодержца и, кроме того, несло в себе и свод исторических документов, подтверждающих политические притязания Московской Руси (да еще в сопровождении наглядного иллюстрационного переложения текста). Средние пять томов как нельзя лучше отражают основные тенденции деятельности правительства 50-х годов. Сама сложность материала и разнородность источников требовала большой слаженности редакционной обработки текста и значительно большего числа исполнителей, нежели часть хронографическая.

Однако основные тенденции, определяющие направленность втой части Свода (тема утверждения акта венчания и прославление самой идеи единодержавной власти, та крепкая генеалогическая основа, которая ясно прослеживается в изложении летописания «лет старых», особенно в вопросе перехода власти от «отчины и дедины», роднящая, как не раз уже повторялось, и ту часть Свода со Степенной книгой и двумя циклами росписи), достаточно убедительно говорят о том, что в работе и над этой частью Свода продолжали принимать участие не только сам митрополит Макарий, но и многие книжники его двора. Можно думать, что вплоть до 1563 г. Макарий продолжал оставаться единым вдохновителем, объединявшим участников работы над Сводом. Среди источников для освещения событий 1114 — 1533 гг., как говорилось выше, несомненно находились местные и, вероятно, лицевые летописи. Дополнялась и предшествующая редакция Никоновской летописи, для освещения событий «лет новых» многое было почерпнуто из дел Посольского приказа. Именно последнее обстоятельство заставляет думать о том, что активным участником работы над Сводом был и Алексей Адашев. [Н. П. Лихачев. Указ. соч., ч. 1, стр. CLXXVII; Д. С. Лихачев. Указ. соч., стр. 355. Исследователи эпохи Грозного неоднократно обращались к вопросу о редакторах и составителях Лицевого свода. Одним из наиболее полных библиографических аппаратов снабжена статья: Н. Е. Андреев. Об авторе приписок в лицевых сводах Грозного.— ТОДРЛ, т. ХПШ. М.— Л., 1962, стр. 117 — 148.]

Известно, что в Посольском приказе хранились не только летописец и черновые тетради с 1560 по 1566 и 1568 гг., не только памятные Записи Адашева «что писати в Летописеп лет новых», но и многие тексты летописей, в частности «Летописец литовский», «Перевод с летописца польского и перевод с космографии». [AAP, т, I, № 298, стр. 354; А. Ясинский. Московский государственный архив в XVI в.— «Университетские известия», Киев, 1889, № 5; «Опись царского архива XVI века и архива Посольского приказа 1614 г.» М., 1960, стр. 43.]

Таким образом, можно думать, что работа над пятитомной частью летописи велась уже в Посольском приказе. О роли Алексея Адашева в создании одного из списков Никоновской летописи в литературе сложились вполне определенные представления, основывающиеся не только на данных описи царского архива, но и на анализе самого летописного текста. [В 1560 г. Адашев взял с собой в ссылку один из списков Никоновской летописи; в период с 1566 по 1568 г. он продолжал вести «списки черные», т. е. памятные записки о том, «что писати в Летописец лет новых». Они были взяты князем Андреем Петровичем Телятевским, производившим «обыск» в Юрьеве Ливонском «про Алексееву смерть Адашеву». ААЭ, т. I, стр. 354; «Опись царского архива...», стр. 47).]

По всей вероятности, участию Адашева можно приписать те «антитатарский» тенденции, те призывы продолжать борьбу с исконным врагом Руси, о которых уже говорилось. Больше того, эта «антитатарская» тематика проливает некоторый свет и на крайние даты работы над текстом, ибо, как известно, разведки боем и «военные поиски», осуществлявшиеся русскими войсками под началом Даниила Адашева в 1556 — 1559 гг. по отношению к крымским татарам, поддерживались в ближайшем окружении Ивана IV и Алексеем Адашевым. Последний победоносный морской поход 1559 г. не мог не отразиться на общем тоне трактовки «антитатарский» темы. Одновременно рта дата указывает на время активного участия Адашева в Лицевом своде, ибо позднее в ссылке он лишен был возможности оказывать влияние на общие тенденции Свода.

Пятый из томов летописания «лет старых», так называемый Шумиловский том, по стилю своего изложения резко отличается от предшествующих томов. В нем обнаруживается наибольшее число материалов, непосредственно относящихся к документам Посольского приказа. Порой кажется, что материалы посольских книг без изменений перешли в летопись. Больше того, приблизительно после первой трети изложения текст меняет хронологический принцип и членится не по годам, а тематически. Тема каждого известия обозначается киноварным заголовком (~«О крамоле», «О свершении церкви»... и т. д.). Нередко вслед за киноварным заголовком следует дата: «в лето 7000...» Непереработанные посольские материалы обозначаются также киноварными заголовками, доселе не встречавшимися в летописной практике, как, например: «Князь Юрий Андреевич говорит...» или «Ответ посольский». Очевидно, это те записи, которые делались в свое время ив посольских документов Адашевым, быть может представлявшие «списки черные», «что писати в Летописец лет новых», а после смерти Адашева вошли без последующей литературной обработки в текст летописи. Если это так, то именно в Шумиловском томе проходит определенная грань между текстами, подвергшимися литературной обработке и, видимо, редактировавшимися Адашевым, и работой его последователя или преемника, которым принято всегда считать дьяка Ивана Михайловича Висков этого.

По всей вероятности, более пристальный анализ текста позволил бы выделить пласты текста, отражающие взгляды равных членов рады.

Во всяком случае, можно представить себе ход редакторско-составительской работы над текстом Лицевой летописи следующим образом. В период 1547 — 1563 гг. вдохновителем и главой создателей и редакторов Свода был, видимо, митрополит Макарий, а непосредственным организатором летописной работы — Алексей Адашев. Начиная с 1563 г. и, пожалуй, до августа 1568 г. работа над текстом осуществлялась дьяком Висковатым, но роль главного редактора и вдохновителя перешла уже в руки самого Ивана IV. Именно тогда всем ходом исторических событий определилась направленность летописи, которой суждено было стать в руках Ивана IV выражением яростной полемики и одним из важнейших способов оправдания собственной политики. В мае 1560 г. Адашев послан под Вильям и в следующем году умер, незадолго до того Сильвестр постригся в Кириллов монастырь. Иван IV добился Заочного осуждения Сильвестра и Адашева вскоре после смерти Анастасии, наступившей в августе 1560 г. Для этого он созвал боярскую думу и «освященный собор», в котором предъявил обвинение Сильвестру и Адашеву в «чаровствах» и отравлении Анастасии. В то же время следует помнить, что в 1555 — 1556 rr. Сильвестр, а по 1559 г. Адашев пользовались влиянием при дворе Ивана IV и были достаточно активны.

Отсюда следует, что Голицынский, Лаптевский, два тома Древнего летописца и примерно треть Шумиловского тома были созданы не позднее 1560 г. В то же время начало работы над ними не может быть определено ранее 1553 г., ибо в 1553 — 1554 гг. была закончена работа над текстом Никоновской летописи; не ранее марта 1553 г. был исполнен «Летописец начала царства», связанный с деятельностью митрополита Макария. Об ртом свидетельствует и совпадение между началом Голицынского тома и Летописцем начала царства, ибо там не только используются мотивы «Сказания о князьях владимирских», но и характерна общая направленность, свидетельствующая о единстве руки редактора и составителя. Можно думать, что после взятия Казани во время болезни Грозного и в дни боярского мятежа работа над Сводом шла не особенно интенсивно. Очевидно, продолжалась работа над томами хронографа и медленно готовились тексты для остальных томов, включая и Никоновскую с рисунками. Оживление работы началось где-то в марте 1553 г. и не прерывалось до мая 1560 г. Кульминацией летописного дела явились 1554 — 1556 rr., так как в это время, помимо летописи, были созданы и Государев родословец, и разрядные книги (1554 — 1556 гг.), доведена до 16-й степени Степенная книга и, наконец, исполнены росписи Архангельского собора.

Летописание «лет новых» устойчиво связывается с именем дьяка Висковатого (переработка Никоновской с рисунками и создание Царственной книги исполнилось, видимо, все тем же Висковатым под непосредственным руководством Ивана IV). Очевидно, оно осуществлялось между 1563 — 1568 гг., ибо в 1569 г. в связи с походом Ивана IV на Новгород и раскрытием «большого заговора» был обвинен И. М. Висковатый, вскоре казненный. 1570 год, столь бурный, явился крайней возможной датой работы над Сводом. Последний из его исполнителей был казнен. Иван IV подверг резкой переоценке столь многие исторические события, деятельность столь многих лиц, упоминавшихся в Своде, что продолжать работу было совершенно невозможно. Видимо, некие попытки продолжать Лицевую летопись делались и в последующие годы. Об ртом свидетельствуют отдельные листы Царственной книги. Однако обременительные, неудачные войны, внутренние настроения; в государстве сделали неуместным обращение к Лицевой летописи. Работа над летописанием оборвалась, чтобы никогда уже больше не возобновиться в подобных масштабах.

Читайте далее: Миниатюры Лицевого летописного свода