«Благословенно воинство небесного царя» и идейный замысел росписи усыпальницы Ивана IV

Здесь следует внести ясность в расшифровку самого названия иконы и сопоставить ее содержание с идейным замыслом росписи усыпальницы Ивана IV в диаконнике Архангельского собора.

Вслед за торжественным возвращением Ивана IV из-под Казани последовали события, вызвавшие немало потрясений в истории Московского царства, а также в личной жизни Ивана IV. Вслед ва победой и ее торжественным празднованием, Иван IV заболел «огневой болезнью», едва не приведшей его к смерти. Во время болезни имел место боярский мятеж по поводу крестного целования наследнику Ивана IV — царевичу Дмитрию, бывшему еще «в пеленах». Затем по выздоровлении Ивана IV во время его благодарственной поездки на богомолье умер царевич Дмитрий. Младенца Дмитрия похоронили в Архангельском соборе «в ногах у великого князя Василия Ивановича», погребенного на солее храма близ диаконника, а внутри диаконника у самой стены Иван IV во время болезни распорядился приготовить себе гробницу. Очевидно тогда же были исполнены росписи диаконника.

В данном случае представляет особый интерес роспись среднего регистра, в котором изображены события из жития Клеопатры и Иоанна. Клеопатра, отличаясь благочестием, приняла на себя подвиг захоронения тел христиан-мучеников во время гонений. Так, она со многими трудами перенесла на родину тело мученика Уара, где воздвигла церковь и с честью похоронила в ней мощи Уара. В день торжественного освящения храма неожиданно заболел «огневой болезнью» единственный сын Клеопатры Иоанн, который вскоре и скончался. В ответ на слезы и упреки Клеопатре дано видеть сына своего «светящиеся яко солнце». По молитве Уара бог «благоволит ввоинити сына твоего себе в вои небесными, да служит царю небесному и вечному» (Минеи Четьи под 19 октября).

Нельзя не видеть в этом житии аналогий с событиями 1553 г. Непосредственная связь и непререкаемость предлагаемых аналогий станет еще более ясной, если напомнить, что второе имя Ивана IV было Уар. Царь обращался к своему патрону, одному из участников «небесного воинства», к которому едва ли не был причтен за свои подвиги, и в которое «бог благоволил ввоинити» его сына Дмитрия. Вот это-то «небесное воинство» и представлено на иконе, которая должна была, находясь постоянно против царского места, вдохновлять на ратные подвиги юного царя, о воспитании которого столь Заботились его ближайшие духовные наставники — Макарий и Сильвестр. Что это воинство мучеников, «споборающее» против «неверных» и «нечестивых» врагов христианства, свидетельствует принадлежность к нему мученика Уара, о котором повествует цикл росписей в царской усыпальнице.

[В диаконнике, как это доказал Е. С. Сизов, от ХVI в. сохранилась роспись только первого яруса. Создание росписи парадной царской усыпальницы, «первого венчанного самодержца», как предполагает Сизов, могло быть исполнено в промежуток между 1553 и 1565 гг. Между тем на основании сюжетов росписи казалось бы, более правильным считать ее исполненной сразу же в период «огневой болезни» царя или в первые дни после нее, настолько связаны эти сюжеты со всей остротой происходивших тогда событий и столь явный автобиографический характер они носят. (Е. С. Сизов. Датировка росписи Архангельского собора Московского Кремля..., стр. 160 — 174; ср. Е. С. С из о в. Русские исторические деятели в росписях Архангельского собора и памятники письменности XVI в.— ТОДРЛ, т. XXII. Л.— М., 1966, стр. 264 — 276, его же вступительная статья к альбому: «Воображены подобия князей...» — «Публикация одного памятника». М., 1969). В архиве Мувеев Московского Кремля упоминается икона мученика Уара в житии XVI в.]

Именно поэтому икона носит название, заимствованное из стихиры, прославляющей мучеников, и включает в себя изображение Ивана IV, победой под Каванью «приобщившегося» к подвигам этого воинства. [«Каталог...», стр. 128—134; Откоих..., стр. 27.]

Саркофаги Ивана Грозного и его сыновей Ивана и Федора в Архангельском соборе в Кремле

В своей речи по возвращении из-под Кавани Иван IV говорил: «И милосердный бог, призри с высоты небесныя и излиа щедроты благости своея на ны, неблагодарные рабы своя, и... дарова нам благодать свою: царьствующее место, многолюдный град Казань, и со всеми живущими в нем предаде в руцъ наши и Магометову прелесть прогна и водрузил животворящий крест в раггустънной мерзости Казаньской». [ПСРЛ, т. ХШ, стр. 225.]

Еще яснее оценивает личный подвиг Ивана IV в ответной речи митрополит Макарий: «Ты, царю, царскы добры подвизался против сопостат своих... поддался еси данный ти талант умножить, а разъхищенное стадо паствы твоея освободить от работы. И видов Владыка неотложную твою веру и чистоту, и любовь нелицемерную, и разрушение благоразсудпое, и храбрость, и мужество и целомудрие,— не усумнился если пострадали до крове, паче реку, предал еси душю свою и тьло За святую чистую нашю и пречестнъйшую въру христианскую и за святыя церкви и ла порученную тебе паству православных христиан, За пролитиа их крови и в план расхищенных и всяческими от них Видами томимы и многообразными страстями оскверненных,— по твоей вере и великим неизреченным трудом и дарова тебь Бог милосердие свое: град и царство Казаньское предаде в руць твои». [ПСРЛ, т. ХШ, стр. 226.]

И затем обращается к историческим аналогиям — подвигу Владимира Ярославича, «просветившего Русскую землю», Дмитрия Донского, «победившего варвары», и Александра Невского, «победившего латын» (все три названных князя изображены на иконе).

Почти буквальное совпадение оценок царского подвига, наличие тех же исторических аналогий, перечисление тех же князей в письменных источниках указывают на непосредственную связь между литературными памятниками, появившимися после казанской победы, и иконой «Благословенно воинство», что заставляет еще рая поставить вопрос о ее датировке.

Эмоциональный строй иконы позволяет ее связывать непосредственно с моментом празднования победы над Казанью и торжественным въездом Ивана IV в Москву. Апофеоз воинской славы, право на бессмертие и пребывание в «горнем Иерусалиме» всего русского воинства, понесшего «труды и скорби» в защиту земли Русской, сочетается с непосредственным прославлением личной доблести Ивана IV. 06 ртом свидетельствует первенствующее место его изображения в картине, увенчание его венцом славы, обращение к нему архангела Михаила, по отношению к которому он в иконе «ближайший». Эти две темы — небесное воинство, состоящее ив князей-прародителей и святых воинов; «подвизавшихся» за Землю Русскую, шествующее к «обетованному граду», и апофеоз воинской славы Ивана IV, «сподобльшегося ввоиниться» в число «воинства отца небесного»,— теснейшим образом переплетаются, превращаясь в единое «тайнодействие», каким представлено шествие русских воинов по пути к бессмертию.

Читайте далее: Росписи Архангельского собора. Темы войны, веры и царского родословия