О. И. Подобедова.
Московская школа живописи при Иване IV

Изменение воинских идеалов к XVI веку

Наконец, если обратиться к XVI в., то что может быть характернее для уяснения резких изменений в воинских идеалах и этических устремлениях, чем изображение Ивана IV в иконе «Благословенно воинство» (ГТГ), блещущего воинским задором, личной доблестью и мужеством полководца, увлекающего вперед следующее за ним войско, которое вместе с ним только что пережило тяготы боя, преисполнилось пренебрежением к опасности. Последующей стадией переосмысления воинских идеалов будет икона XVII в. «Никита-мученик» строгановского письма (ГТГ) .

Еще ощутимее эволюция представлений о совершенном человеке, которая прослеживается в сравнении многочисленных образов Спаса. Если сопоставить «Нерукотворного Спаса» (XII в., ГТГ), Спаса «Ярое Око» из Музеев Московского Кремля со Спасом из Звенигородского чина, принадлежащим кисти Рублева, а затем обратиться к образу Спаса, в воинских латах восседающего на перекрестье или в позе судии, сидящего на радуге и несомого ангелами («Четырехчастная» Благовещенского собора), то вся история «взлетов и падений», смена представлений о героике, совершенной любви и дружбе, а затем оскудение, измельчание идеалов, прикрываемое изысканной символикой, как и утрата мастерства, предстанут со всей наглядностью. (Правда, результатом кризиса будет обретение человека без героики, возвышенного строя чувств, зато во всей противоречивости бытовых «земных», черт.)

Но не одной воинской темой или темой Спаса богат «созерцательный» жанр. Он сохранил и донес, как уже говорилось, до нашего времени представления средневекового человека о «муже совета», «идеальном князе», об идеалах матери, идеалах женщины или умудренного («учительного») старца. Достаточно назвать столь емкие образы домонгольского периода, как Никола из б. Новодевичьего монастыря (ГТГ), Богоматерь из «Устюжского Благовещения». (ГТГ), главный «Ангел» (ГРМ), все множество икон типа «Умиления» (включая обе «Толгские») или так называемую «Ярославскую Оранту» – «Великую Панагию» (ГТГ).

Явившиеся выражением высокой поэтической образности, эти произведения вместили в себя все лучшее, что видел в окружающей действительности средневековый художник, а в еще большей степени – то, что он хотел бы видеть. Говоря языком условным, пользуясь религиозной символикой, творя в пределах канонических установлений, художник умел найти меру обобщения столь высокого, наполнить свой идеал таким количеством глубочайших душевных движений, что в каждом образе предстает не только идеал эпохи, но и человек древней Руси во всем своеобразии чаяний, надежд, стремлений. [Ср. Н. А. Демина. Черты героической действительности XIV – ХЧ вв. в образах людей Андрея Рублева и художников его круга.– ТОДРЛ, т. ХII. М.– Л., 1955, стр. 311–324.]

Читайте далее: Специфика средневекового созерцательного искусства