О. И. Подобедова.
Московская школа живописи при Иване IV

Икона «Богоматерь Боголюбская на Соловецком острове»

Представляется наиболее характерной датированная 1542 г. и содержащая сведения о весьма примечательном заказчике икона «Богоматерь Боголюбская на Соловецком острове» и ее несколько реплик. [Икона «Боголюбская на Соловецком острове», как и ее реплики, описана и опубликована Н. А. Маясовой. См: Н. А. Маясова. «Боголюбская на Соловецком острове». Публикация одного памятника. Л.– М., 1970.]

Икона «Богоматерь Боголюбская на Соловецком острове»

На иконе представлена Богоматерь в типе Боголюбской с припадающими к ее стопам основателями Соловецкой обители и подвижниками этого монастыря. Данное крупным планом на фоне причудливого пейзажа острова изображение Богоматери «с предстоящими» окружено рядом клейм, в которых излагается история создания Соловецкой обители и подвиги ее основателей. Особенность иконы не только во вкладной надписи [Во вкладной надписи указано, что икона написана в 1542 г. по заказу игумена Соловецкой обители Филиппа Колычева, бывшего сверстника и друга юности Ивана IV и будущего митрополита московского.] и молитве, окружающей фигуру Богоматери, не только в некоторой дробности эпизодов жития Зосимы и Савватия (последнее клеймо дает возможность определить, к какой из редакций жития восходит состав клейм) да особой форме прославления преподобных, молитвенно обращающихся к исконной покровительнице русской государственности – Богоматери. Примечательны три клейма, вынесенные за основной квадрат житийного цикла, окружающего средник. Н. А. Маясова высказывает предположение, что среднее клеймо с «Притчей о сладости мира сего» должно было объяснить Ивану IV причины внезапного оставления мира и принятия Колычевым (заказчиком иконы) монашества в далекой обители. По бокам находятся две сцены искушений монахов – искушение пустыножителей и искушение во храм входящих.

Было ли среднее изображение задумано в сугубо личном плане, действительно ли таким путем Колычев объяснял свой внезапный уход от двора молодого и блестящего единодержавна,– сказать трудно. Многочисленные примеры сложных переплетений автобиографических мотивов, острополемических выступлений с отвлеченными дидактическими мотивами во многих произведениях грозненской поры позволяют думать, что не исключена возможность такого «ответа в притче». Но не только в этом суть.

В «Боголюбской на Соловецком острове» возникают три аспекта повествования: рассказ об основании, строительстве Соловецкой обители и подвигах основателей, моральное обоснование монашества и подвижнического жития и, наконец,– прославление подвигоположников в их предстоянии Богоматери. Соответственно этому возникает сложное (едва ли не тройственное) переплетение временных категорий. Не только жанровая многосоставность образа, но и временная многоплановость представляются особенно значительными для понимания качественных перемен в искусстве середины и второй половины XVI в.

Тенденция к сложным построениям, рассчитанным на длительное и постепенное «прочитывание», заставляет мастера в конкретное историческое время повествования о строительстве соловецкой обители и подвигах ее основателей ввести вневременные моменты – их посмертное прославление, совершаемые ими «чудеса». Апофеозом вневременных деяний явился средник, призванный внести ощущение вечности предстояния прославленных подвижников «заступнице обители» – Богоматери. Третий пласт опять-таки вневременных, но отличных от категории «вечности», представлений заключен в клеймах, иллюстрирующих «Повесть о сладости мира» и два рассказа об «искушениях».

С точки Зрения жанровой дифференциации клейма житийной рамы «Боголюбской на Соловецком острове» особенно интересны обособлением образа природы в качестве основного компонента художественного целого (см. клейма со сценами плавания).

Читайте далее: Иконы-трактаты